— Так.

— И, наконец, мы пришли к выводу, что камень Шантамани, заключенный в пирамиде Малого Кайласа, тоже предназначен для чтения и анализа мыслей людей.

— Да.

— Отсюда следует, что мы с тобой, Равильчик, прозрачны как стекло. Все, о чем мы думаем, становится тут же известным там…

Только… неужели мы с тобой так страшны, чтобы тратить время на анализ наших мыслей?

— ?

— Да нет, — стал я отвечать на свой же вопрос, — мы с тобой не столь страшны. Но кроме нас незримо существуют еще и ангелы, призраки, люди параллельных миров, инопланетные люди…

— Они ведь тоже мыслят. — Я закурил.

— Мысли наши, — вновь заговорил я, — здесь читают люди Шамбалы (через камень Шантамани), люди Царства Мертвых и сам… космический… Кайлас. Самое главное, на что все они, наверное, обращают внимание — на наличие в наших душах злых или негативных мыслей, которые не должны быть допущены в эту святыню, где, может быть, созидался… новый человек. Ведь злые мысли — фактор разрушения или «инфекционная бомба» для «обители созидания».

Мы вновь пошли вперед. Светило солнце. Мысли был радужными и светлыми. Все в этом мире казалось прекрасным.

— Шеф, дворец какой-то я вижу. Но без окон и дверей! — послышался сзади голос Равиля.

Глава 12. Дворцы без окон и дверей

— Где?

— Да вот же, перед нами! Самый натуральный дворец стоит… без окон и дверей. Основание только немного разрушилось.

— Ого! — воскликнул я.

В голове пронеслись слова Ангарики Говинды, прочитанные в храме ламы Кетсуна Зангпо о том, что комплекс Кайласа похож на гигантскую мандалу, составленную из комбинации мистических фигур. Вспомнилось также, что он говорил следующее: «… стены каньона напоминают архитектурные сооружения. Паломник будто бы окружен гигантскими храмами…».

Сооружение, которое мы видели, имело высоту около 250 метров и состояло из комбинаций башен и отвесных стен. Все это очень напоминало католический храм. Окон и дверей и в самом деле не было.

— Странно, — проговорил я и начал рисовать. — Что бы это могло означать? Ну… по крайней мере, это не естественная гора, а искусственный монумент.

Но только мы отошли на сотню метров от этого места, как увидели еще одну конструкцию, расположенную несколько выше по склону. Эта конструкция имела форму вогнутой мелкоступенчатой поверхности с выступающими на ней многочисленными бугорками, похожими на пирамидки. Южная, хорошо видная сторона сооружения сверху и снизу была коронована двумя красивыми выступами по 70— 80 метров . Нижний выступ имел прямоугольную форму, а верхний был похож на цилиндрический каменный набалдашник, установленный на узком основании. Складывалось впечатление, что этот «набалдашник», весящий, видимо, сотни или тысячи тонн, был высечен, поднят и установлен отдельно.

— Антигравитационными силами, наверное, владели древние строители, — подумал я.

А чуть дальше, по ходу, мы увидели грандиозный и величественный «дворец» совершенно фантастической формы, от которого веяло чем-то наподобие «царства Кащея Бессмертного». Эта аналогия усиливалась еще и тем, что на него падала тень, в связи с чем он казался зловеще-черным на фоне сверкающего Кайласа.

Этот «дворец» состоял из двух передних и двух задних наложенных друг на друга каменных пластин (или «зеркал»), между которыми располагалась массивная трапециевидная конструкция, заканчивающаяся сзади и сверху конусовидным выступом. Высота «дворца» была как минимум 500 метров .

Фотографируя, я понимал, что тень ухудшит качество снимка. Зато простым глазом через тень можно было разглядеть детали и нанести их на рисунок.

Позади «дворца», ближе к Кайласу, просматривалось какое-то овальное образование, которое я вначале принял за простую гору. Но потом, оглядевшись и сравнив это овальное образование с естественными тибетскими холмами, я понял, что это тоже древняя конструкция в виде трехступенчатого овального возвышения высотой около 350 метров .

— Ну для чего, для чего строили древние такие невероятно монументальные конструкции? безнадежно спросил я самого себя, заранее зная, что не смогу найти никакого ответа. А потом, в течение трех дней, мы встретили еще несколько «дворцов без окон и дверей», которые я, дорогой читатель, позволю себе показать Вам и кратко описать. Сознаюсь также, что в процессе фотографирования и зарисовки этих конструкций в виде «дворцов» я все время испытывал чувство внутреннего негодования, связанного с тем, что я ничего не понимаю в том, что фотографирую и рисую; я просто слепо выполнял экспедиционную работу, поражаясь величием древнего разума. И только слабая надежда, что когда-нибудь в будущем мы хоть что-нибудь поймем в этом, грела меня. Один из этих «дворцов», воздвигнутый на вершине тибетского хребта, представлял собой сложную комбинацию плавно изогнутых поверхностей, на верхней части которых были установлены пирамидка и полушар. Высота этого монумента составляла около 150— 200 метров .

— Что это? — глупо спросил я самого себя.

Конечно же, я не мог ответить на этот вопрос, точно так же, как и большинство людей не могут пока ответить на вопрос о предназначении монументов древности.

Другой «дворец» был похож на комплекс куполов с двумя огромными (ориентировочно 100x100 метров) вертикальными плитами, установленными точно под 90° друг к другу.

— Какова роль этих каменных куполов? Собирать определенные виды тонкой энергии, что ли? Какую роль выполняют эти плиты, похожие на зеркальные отражатели? Какую энергию они отражают и куда? — сыпались на меня вопросы, на которые у меня, УВЫ, не было ответа.

Следующий монумент, расположенный на вершине высокого тибетского хребта, напоминал старинный испанский замок. Чем-то он был похож на пирамиду, но уж больно странные очертания имела эта пирамида: отвесные боковые поверхности, рельефные вдавления и т. д. С боковой стороны к «замку» примыкали две каменные плиты; на вершине одной из них можно было различить четыре полуразрушенных купола.

Еще один монумент, увиденный в Городе Богов, был похож на спираль, сужающуюся кверху. И, конечно же, этот монумент, как и большинство других, имел сочетание с плоскими конструкциями, которые мы стали образно называть зеркальными отражателями.

Зарисовывая этот монумент, я понимал, что многие его участки, закрытые снегом или разрушенные временем, я логически домысливаю. Тем не менее, было вполне ясно, что древние люди с какой-то непонятной целью, когда-то давным-давно, построили здесь гигантскую каменную спираль.

— Может быть, это прототип ДНК? — тихо проговорил тогда Равиль, зная, что ДНК имеет спиралевидную структуру.

И, наконец, к монументам этого типа можно было отнести ряд конструкций, расположенных рядом с монументом Гомпо-Панг. Позади него хорошо просматривалось что-то наподобие узкого желоба с приподнятыми стенками, который спускался вниз с полукруглого отрога монумента Гомпо-Панг. Сразу за ним на востоке была видна остроконечная структура, на южной поверхности которой виднелись два полукруглых вдавления в виде «сот». За этой структурой можно было видеть подобие двух арочных «лестниц» с фигурными перилами, которые грандиозно спускались с вершины округлого каменного образования. А за ними, чуть поодаль на востоке, просматривался двойной ряд то ли фигур, то ли останцев, за которыми начиналось уже упомянутое западное зеркало самого Кайласа.

При виде этих «желобов», «сот», «лестниц» и всего остального в моей голове начали копошиться слабые мысли об их предназначении. Откуда ни возьмись, всплыла попытка провести аналогию со строением человеческого организма, но она тут же угасла, потому что я плохо знал пространственную структуру молекул человека. Тем не менее, эта попытка показалась мне в глубине души любопытной и стала вертеться в голове, хотя никаких оснований утверждать, что путем строительства разнообразных и необычных монументов древние создавали здесь человека, у меня не было. Я просто ощущал вопиющее несовершенство своего разума перед могуществом древних. Припомнилась фраза Сергея Анатольевича Селиверстова: