— Як, по-моему, начал понимать, что он загораживает вид, — заметил Селиверстов, наблюдая за животным.

Мы отправились вперед по намеченному маршруту. Я ждал появления новых пирамидоподобных конструкций.

— А что это за ступени выглянули слева из-под облаков? — воскликнул Селиверстов. — Як не мешает, он справа.

— Где?

— Вон она… ступенчатая пирамида.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, — посчитал я ступени.

— Вроде как настоящая ступенчатая пирамида выглядит. Фотографируйте, я зарисую ее.

— Шеф, ее закрывает облаком, — вскричал Селиверстов. — Эх, уже закрыло, я сфотографировал облако.

— М… да, — только и сказал я, держа в руках полевой дневник. — Ну что ж, я ее, пирамиду эту, зарисую по памяти. Но я вам скажу, громадна она, больше всех тех, которые мы видели.

Снегом не закрыта, значит не так высоко расположена. А ступени какие четкие! Эх! Я, к счастью, успел по компасу взять на нее азимут, поэтому мы сможем привязать ее к местности.

— Ну, ничего, — начал успокаивать всех Равиль, — не успели так не успели сфотографировать эту пирамиду. Чувствуется, что их здесь много.

— Не пирамиду, а пирамидальную гору или пира-мидоподобную конструкцию. Надо быть более деликатным в употреблении научных терминов, — поучительно заметил Рафаэль Юсупов. — То, что эта конструкция есть настоящая пирамида, надо еще доказать. Пирамиды, если судить по общеизвестным египетским пирамидам, есть древние конструкции пирамидальной формы, сложенные из каменных блоков.

— А почему Вы, Рафаэль Гаязович, считаете, что пирамида должна быть обязательно сложена из каменных блоков? — вмешался в разговор Селиверстов. — Почему пирамида не может быть создана путем обтачивания естественной горы? В Египте нет гор, поэтому приходилось возводить пирамиды путем укладки каменных блоков, а здесь, на Тибете, гор полным-полно — какой же смысл обтачивать каменные блоки и их складывать, проще обточить гору. Главное в пирамиде — это ее форма, а не ее содержимое. Именно форма ломает пространство.

— Не ломает, а изгибает! — опять внес коррективу Рафаэль Юсупов.

— Кстати говоря, древнюю машину для обтачивания гор мы видели в Катманду, — бросил Равиль. — Кто знает, может быть, она летала здесь и обтачивала горы, превращая их в пирамиды.

— Хочу добавить, — Рафаэль Юсупов насупился, — меня смущает многообразие форм пирамидоподобных конструкций. Повторяемость тех или иных фактов в науке есть признак достоверности.

— Не согласен, не согласен, — отрезал Селиверстов. — В Катманду, когда мы изучали комплекс ступы Сваямбанат, который можно считать символом… м… м… пирамидального комплекса священного Кайласа, мы все обращали внимание на многообразие малых ступ — ни одного повторения среди 108 ступ. А малые ступы Сваямбаната можно интерпретировать как символы пирамид, входящих в состав… Города Богов, то есть пирамидального комплекса Кайласа.

— Разные пирамиды изгибают пространство по-разному, — проговорил Равиль. — Только для чего это надо?

— Смотрите! — вскричал я, показывая на высокий заснеженный горный хребет, — вон еще одна пирамида! В просвете облаков появилась.

— Не пирамида, а пирамидальная гора, — передразнил Селиверстов.

— Фотографируйте, а! — закричал я, схватившись за фотоаппарат. — А то закроется облаками. Эх… исчезла, не успели! Не успели, черт побери, сфотографировать, не то что зарисовать! Да и форму не успел толком рассмотреть, чтобы рисовать по памяти.

— Мне кажется, это была малая пирамида, фотографию которой тебе показывал монах Арун, — высказал предположение Селиверстов. — Эта фотография долго лежала у тебя на столе, я ее хорошо запомнил.

— Может быть, может быть… — сказал я, вспоминая рассказ монаха Аруна, который паломником посещал район священного Кайласа и видел здесь, на хребте, как бы вырубленное пирамидо-подобное образование. — Да и похоже ведь было… на фотографию, сделанную монахом. Правда, ракурс несколько иной, да и дальше мы располагаемся.

Шагая дальше параллельно с яком, я снова подумал, что мы идем по так называемой Стране Богов, которую описывал Ангарика Говинда. Мне вспомнились его слова о том, что паломник здесь находится в окружении невидимых попутчиков — духовных собратьев, тоже идущих поклоняться горе, в которой телесному взору открывается сверхструктура чего-то более великого и недоступного. Вновь замелькали мысли о параллельных мирах и, в частности, о том, что священный Кайлас и весь его комплекс были построены одновременно в нескольких параллельных мирах.

Когда мы остановились, чтобы перекусить, я посмотрел на фотографировавшихся Равиля и проводника Тату. Мне представилось, что рядом с ними стоят два невидимых попутчика из параллельного мира.

Приблизившись к горам, мы начали плавно подниматься на невысокий холм. Сильный западный ветер сорвал-таки тяжелые облака с комплекса Кайласа, и даже кое-где появилось голубое небо. Сам Кайлас был закрыт холмом. Когда мы, поднявшись на склон холма, заглянули за него, то прямо-таки обомлели. — О! — только и смог сказать Селиверстов.

Сбоку от нас, выстроившись в ряд, высились три громадные пирамиды. Отличие их от прилежащих тибетских гор было столь разительным, что назвать их пирамидоподобными конструкциями не поворачивался язык.

— Древние, чувствуется, пирамиды, — проговорил Рафаэль Юсупов. — Ветровая эрозия кое-где уже разрушила ступени, но тем не менее, они прослеживаются хорошо. Все три пирамиды отличаются друг от друга, хотя и имеют общий стиль конструирования и построения.

Мы сфотографировали эти пирамиды.

— Мужики, может быть, я поднимусь на бугор и загляну вниз, чтобы рассмотреть основания пирамид, — в запале предложил я и тут же осекся. — Хотя… хотя какой это имеет смысл? Для нас важно зафиксировать факт наличия пирамид на Тибете. А если я пойду, то потеряю около двух часов; а вдруг погода испортится и мы не увидим… дай-то Бог, новые пирамиды.

— Мы будем первооткрывателями тибетских пирамид! — Равиль восторженно поднял палец.

— Наша цель другая — найти Город Богов, — высокопарно произнес Сергей Анатольевич Селиверстов, — хотя… он только начинается… этот Город, состоящий из пирамид. Какова, интересно, его роль, а? Ведь с какой-то целью…

— Мужики, — перебил я Селиверстова, чувствуя, что ком негодования от неразрешимости этого вопроса подступил к горлу, — я побегаю по склону холма, чтобы с нескольких ракурсов зарисовать эти пирамиды. Да и третья пирамида только чуть-чуть выглядывает из-за склона холма, надо уйти налево и вверх, чтобы ее рассмотреть.

— Давай.

Побегать по склону холма, честно говоря, не удалось. Мы с Равилем еле переводили дыхание при быстрой ходьбе; около 5000 метров высоты все же! Чтобы рисовать, я часто ложился на землю — так было удобнее.

Рисунок получился довольно хорошим. Я подумал о том, что и в дальнейшем надо применять способ зарисовки пирамидальных конструкций при обзоре с разных ракурсов, ведь рисунок тем и отличается от фотографии, что на нем можно отобразить объемность конструкции.

Пока я рисовал, Равиль пристально смотрел на северо-восток.

— Шеф, что это вон там? — спросил он.

— Подожди, дорисую.

Дорисовав, я всмотрелся туда, куда показывал Равиль. Из-за холма еле выглядывала какая-то кривая пипка, расположенная на плоской, как стол, вершине.

— Посмотри при максимальном увеличении видеокамеры. Увеличение у видеокамеры больше, чем у бинокля.

Попытавшись сделать это, Равиль с досадой произнес:

— Не получается, елки-палки! Руки дрожат. Штатив нужен.

— А все-таки, что там?

— Вроде как на человека похоже.

— Чего?! — изумился я.

Человек как будто сидит, — глаза Равиля расширились.

— Быстрее вниз, к ребятам! Возьмем штатив и возвратимся сюда. Мы поднимемся еще выше на холм, чтобы лучше разглядеть. Это может быть статуей…

— Кого?

— Читающего Человека.

Глаза Равиля расширились еще сильнее.

Глава 2. Читающий Человек

Когда мы возвратились к ожидавшим нас Рафаэлю Юсупову и Сергею Анатольевичу Селиверстову, я возбужденно сказал: